Л.В. Хабаров в зале суда
Л.В. Хабаров в зале суда
Яндекс.Метрика

"Синдром"?

 

Нам всем в начале 1980-х виделось то, чего не было. Солдатские рапорты с просьбой направить в Афганис­тан, нашествие в военкоматы. Интердолг. И можно объяснить. Не ведали, не знали.

 

Мой друг Валентин, капитан, начальник склада ГСМ (горюче-смазочных материалов), тоже подал рапорт: «После двух лет в Афгане переведут в другой округ. Иначе мне с тремя детьми гнить и гнить в болотах, а они болеют».

 

Было и такое. И тоже понятно. И нам, и психоло­гам. Друг погиб.

 

Но кто объяснит мне вот эту боязнь мальчишек ос­таться вне рейда? Раненые сбегали из санчасти. В рейд. Помочь другу, с кем рядом спишь. Зная на сто, что и тебя огнем прикроют.

Вот здесь и сейчас нам нужны психологи. Лечить, нет, не от эха - прекрасное слово, - от отрыжки вой­ны.

 

Там, у солдатской палатки, во время чистки ору­жия:

- Это ж надо же - осколок фыркнул рядом с ухом.- Дух кинул мне под ноги, я - блям на землю, а гра­натный осколок фыркнул рядом с ухом, это надо же.

- Лежит и лежит. Я переступил, а он - бац - писто­лет на меня. Как я успел сапогом?!

 

Тот, кого Хабаров усадил под обстрелом вместо себя, дважды раненного, в вертолет, тот, с пулей в животе десантник, отлежался в госпитале, выписался. Женил­ся. Даже не помнит о ране. Помнится ему другое: как он, прижав ладони к животу, крутился от боли на трупах друзей.

Это там. А здесь. Пальба двух криминальных групп днем, чуть ли ни в центре Куйбышева, в девяностые. Уложенные на пол под дулами пистолетов работники сберкассы - как-то не вяжется это с пафосным: «Эхо войны». Откуда оружие? Помню мольбу экипажа Ан-12, когда летели из Афганистана в Союз: «Товари­щи, не сваливайте автоматы и гранаты под лавки, возьмите с собой!» Сам маялся с автоматом по Таш­кенту: на первых порах войны - никаких таможен­ных постов.

Наркотики - оттуда. Наркоман в нашем скверике в судорогах и блевотине - тоже «эхо»?

 

Суд над парнем. Побил в чьем-то кабинете графин, телефон и того, кто пытался по этому телефону выз­вать милицию. Свел счеты с бюрократом? Нет, вспыш­ка ярости, почти беспричинная. На привычное и даже приевшееся «приходите завтра» эти парни смотрят, как через прорезь прицела. Как там.

 

Друг, почти ровесник, не робкого десятка, полгода здесь не может уснуть без света. Ползут из ночи на него. Как тогда. Там.

 

- Эрик, - спрашиваю у студента Куйбышевского индустриально-педагогического техникума Кулматова, - отчего друзья зовут тебя Кошмариком?

Улыбнулся виновато.

Никогда бы мне не спать с ним в той комнате обще­жития, где он мечется и кричит по ночам.

 

«Партком, профком института с прискорбием сооб­щают…» Это о двадцатитрехлетнем студенте нашего политеха Диме Копылове, выбросившемся из окна.

 

«Дорогие Лиза и Саады. Ваш сын Роберт Мамедов пал в бою смертью храбрых при исполнении интер…» Это я в город Болниси, Грузию - отцу и матери. Отту­да.

 

Эх, закончу на веселой ноте! Здесь, в Куйбышеве, приковылял ко мне на перебитых пулями ногах Ро­берт, студент Куйбышевского политехнического ин­ститута. Лежал в морге. И там - даже не успел окле­маться - похоронная команда заметила, что лед под ним подтаял. Теплый Роберт. И вместо цинка - в гос­питаль.

 

Мы с женой летали в Болниси, к Лизе и Саады, а они - к нам, на Волгу.


К оглавлению           "САЛАНГ"                     Дальше>>>