Л.В. Хабаров в зале суда
Л.В. Хабаров в зале суда
Яндекс.Метрика

КАК ЭТО БЫЛО… Рассказ первый.

 

О Панджшере - со слов самого Леонида Хабарова. При очередной нашей встрече в Куйбышеве-Самаре.

 

Он поставил на дерзость, смелость, неожиданность.

 

- Надо было работать быстро. Входить, как нож в масло, - вспоминая ту операцию, говорит он чересчур громко, словно снова там. В том грохоте стреляющих гор. - Шли дорогами и козьими тропами. Сколько мож­но - на броне. Бои, бои. Мосты взорваны - успели они это сделать. Но у нас мостоукладчики - положили и вперед.

 

- Так это для них ты ночью на «уазике» укатил в горы?

 

- Так надо было. Для уверенности, что пройдут.

 

В ту ночь на рассвете он вернулся со связкой бин­тов. Подгонял «уазик» к нависающим над дорогой ска­лам, вставал на крышу и измерял, пройдут ли неук­люжие мостоукладчики.

 

- Честно говоря, «духи» не ожидали, что мы пой­дем в самое пекло, - говорит он. - В их осиное гнездо. К самому китайскому апендиксу, если смотреть кар­ту. Шли пять дней и ночей, давя их, - он задумался. Помолчал.

 

- Ну, и шли бы, как надо, но прошу сбросить акку­муляторные батареи, а выкидывают сухпайки, да аж на два батальона. Заботливые. Связь села. Нет ее. - И снова молчание. Понятное тем, кто побывал в подоб­ных делах.

 

- Генерал Печевой по рации - с советами: «Десятую роту на левый склон горы, одиннадцатую - на пра­вый. Как на Урале или в Жигулях. А здесь - ущелья с тысячелетними горными реками, склоны не то, что отвесные, а сверху они уже, чем внизу. Мухи свалятся…

 

И все время нам в гору. Не дорогу я выбрал, а козьи тропы. Дошли. «Задание выполнили», - докладываю. В Шахимардане захватили документы Исламского ко­митета Афганистана. С фотографиями руководителей, картотекой. Не ждали нас так быстро. Бежали в пани­ке.

 

Связь кончается, но боеприпасы есть. И силы у ре­бят. Но приказано Кабулом уходить. Почему? К тому же скоро начнет темнеть.

 

Уходим. Принял решение: дойти до слияния рек, а там остановиться на ночевку. Головная рота Конова­лова пошла. Разведдозор нарвался. Перебит. Бьемся уже в темноте. Им здесь все знакомо, нам труднее. Стянулись они, отрезали пути отхода.

 

Снова пауза. Вновь он там.

 

- Всю ночь молотились. Особенно Щапин. Умница.

 

И вновь Хабаров молчит.

 

Через минуту:

- Зачем приказали уйти? До сих пор не могу этого понять. Более дурацких приказов за всю службу не слышал. Это как в кино «Фанфан-Тюльпан» сказано: «Война - слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным».

 

Через 30 километров спустились, и началась кру­тежка между скалами и огнем. Разведчики взяли огонь на себя. Чтобы мы вышли, Саша Мельников погиб, их командир.

 

Ранили меня 13 апреля. Там же. Проскочили слия­ние рек. Вновь стрельба в голове колонны: разведка нарвалась на засаду. Поднял ребят за собой, чтобы раз­ведчиков отбить. На бегу бью из автомата. И они бьют - я попал в их пристрелянную зону. Метров 40 до них. Они опешили, дрогнули. Еще три коротких оче­реди дал. И тут - меня. В руку правую. И продолжа­ют палить, добивают.

 

Смотрю вниз - там обрыв. Глубокий? Пропасть. Скатился. Но снова виден им. А прикрыть некому. Остается не дергаться.

Раз не дергаюсь, они не стреляют. Огонь перенесли выше, где ребята.

 

Пить хотелось. Стемнело. Нужен рывок. Вскочил, взял левой автомат, а он разбит. Мне кажется, рванул­ся, вышел, но поплыла голова.

 

Что дальше? Помню, за мной лежал афганец. Раз­вернул его - ранен. За воротник и оттащил метров на восемь за укрытие. Там свой лежит десантник. Взял за куртку, тащу и тут удар пули по каске. Снял - она пробита, кровь залила лицо. Иду. И тут еще раз рука подпрыгнула. Как топором по руке - разрывная пуля. Выше локтя. Боли нет, рука онемела еще раньше, после первого ранения. Висит на лоскутах кожи и обрывках мышц. Кость перебита.

 

Дошел до поворота - подхватили ребята. Вызвал ротных: «Коновалов - за меня. Послать ребят Щапина и Коноплева «духов» сбить с высот, иначе батальону не выйти». Они пошли вверх по гребню, чтобы хоть один склон горы очистить.

 

Совсем стемнело. Жгут наложили. Жажда и холод. Очнусь - отключаюсь. А надо оборону организовать.

 

До рассвета разведчики сбивали душманов, очисти­ли правую сторону. Одна станция еще работала, вош­ли в связь, вызвали вертолеты.

 

У Васи Поповича, разведчика, восемь ранений и все сквозные. В руки, ноги, спину, и ни одной кости не задето. Погиб санинструктор Юра Бродов - других вытаскивал.

 

Утром начали движение. Старшина Юрий Зобнин, он здесь, у нас в срочную стал старшиной, обхватил меня рукой, идем. Снова «духи» открыли огонь. Впе­реди нас в пяти метрах шел афганский солдат. Упал. Пуля в голову.

 

Остановились. Юра ведет огонь, а я достал гранату, зубами разжал усики, вытащил, чтобы чуть-чуть и рва­нула, когда надо будет.

 

Долго ли шли, не помнится. Кто-то еще помогал Юрию меня вести. Ребята, отстреливаясь, выносили раненых, убитых.

Спустились в каньон, заняли круговую оборону. Били по гребням, карнизам, чтобы вертолет мог сесть.

Подошел к погибшим - положили их в ряд. Наши, афганцы. Наклонился узнать - не узнаю. Снова выру­бился.

 

Солнце в зените, а холодно. Высота к трем тыся­чам.

 

Сел вертолет. Еще, еще один. Я отказался грузить­ся. Летчик: «Все, ребята, иначе не поднимусь. Боль­ше нельзя».

 

Пуля солдату, что участвовал в погрузке, попала в живот. Взяли и его. Майор Василий Кабаленов, по­мощник руководителя операции, всегда был с нами, выскочил из вертолета, чтобы меня загрузить. Сам ос­тался с ребятами. Мы потом с ним встречались в Со­юзе.

 

На трупах крутится от боли тот, что ранен в живот. Жгут мой - словно на чужом теле. Руку - одну пуго­вицу куртки расстегнул и туда ее.

 

Сколько летели до Кабула, тоже не помню. Встре­тили Толя Качанов, Миша Крынников - майоры, де­сантники, разведчики. Знаем друг друга еще с лейте­нантской поры.

 

Госпиталь в Кабуле. «Рука подлежит немедленной ампутации», - это врачи. Я им: «Сначала оперируйте этого, с пулей в животе», - тяну время. И тут звонок командующего Максимова:

 

- Как комбат?

- Готовим к ампутации руки.

- Нет. Высылаю бригаду врачей.

 

От момента ранения до операционного стола восем­надцать часов. Лег днем, а длилась операция до глубо­кой ночи. Крови много потерял, аж носки от нее мок­рые. Это когда шел.

 

Работал хирург Коровушкин. Он же потом опериро­вал меня в московском госпитале Бурденко. Ему бы и другим полевым нашим хирургам памятники. При жизни.

 

Время дорого, в Кабуле положили прямо в куртке- штормовке, отрезав правый рукав по воротник. Даже ботинки с меня не сняли.

 

На следующий день будят, будят, а я не могу про­снуться, так устал. Разжали зубы, и дольку апельсина в рот. Сок. Нужно пересилить себя, проснуться, про­глотить.

 

Зло открыл глаза - спать хочу. Сидит девчушка, Лариса, медсестра: «Проснитесь, надо грузиться».

 

Рука согнута в шинах. Понесли на носилках. Уже в самолете определил: нет ножа, подаренного развед­чиками. Встал с носилок: не полечу без ножа. При­несли через полчаса. Взял, снова отрубился.

 

Ташкент. Очнулся только там, в реанимационной машине. В приемном отделении госпиталя стали с меня срезать ножницами уже всю штормовку. Стук о ка­фель - это вылетела моя граната, поставленная на «три секунды до взрыва». Двух врачей и медсестер как вет­ром вынесло за дверь. Встал с каталки. Надо бы грана­ту за окно, но кто там, во дворе? Концы усиков чеки уже не видны, миллиметра два осталось. Поднял, ак­куратно постучал о металл каталки, загнул усики и снова отрубился. Крови много потерял. Помню только, попросил: «Меня в палату к Саше Цыганову». Ему в этой же операции пуля раздробила бедро.

 

* * *

 

Я был у них в палате. У Хабарова и Цыганова. С апельсинами, как положено, и еще кое с чем. Ране­ным в руки-ноги это можно. Здесь, прямо в госпита­ле, ему вручили орден Красного Знамени и погоны с майорской звездой. Очередное звание, вновь - досроч­но.

 

- Вот видишь, - сказал мне грустно Леонид.

- Вижу, - вздохнул и я.

 

- А не увидел бы. Если бы тогда пошел с нами. И я бы тебя сейчас не увидел, - засмеялся он. Глазами. Губы сжаты от боли.

 

Две операции в Ташкентском госпитале. И перед каждой: «Нужна немедленная ампутация!» - «Нет». - «Не приживется». - «Попробуем». - «У вас первая стадия гангрены». - «Потерпим». - «Намучаетесь с нею». - «Намучаюсь».

 

В Кабульском госпитале военным хирургам удалось совершить первое чудо - пришить висевшую на лох­мотьях кожи руку. Так, чтобы жизнь в нее вошла. Чуть-чуть. Быть может. Не сразу.

 

Борьбу с остроразвивающимся остеомиелитом про­должили в Ташкентском госпитале. И вот теперь за него взялись хирурги Главного военного клиническо­го госпиталя имени академика Н. Бурденко в Москве. Еще двенадцать операций. По несколько часов. В ЦИТО проделали ювелирную работу - срастили кости и сшили нервы.

 

- Знаете, кто больше всего удивился и обрадовался, что рука ожила? - спросил умный доктор Коровушкин у Хабарова. Тот, кто первый поверил в Кабуле в силу Хабарова - у слабовольного она не прижилась бы

- Жена? Друзья?

- Нет, - сказал доктор. - Мы, врачи. Теперь зави­сит все от вас. Работайте.

 

Госпиталь. Л. Хабаров (слева).
Госпиталь. Л. Хабаров (слева).

* * *

 

И Хабаров работал. Рука, как говорится, теплится, но - чужая. Массаж левой рукой в дополнение к про­цедурам, пока был в госпитале, гимнастика. По десять-двенадцать часов в сутки. Это стало для него, как дышать.

 

Чтобы «оживить», научить руку подниматься хотя бы на пять сантиметров, потребовалось около года. Че­рез полтора зашевелились маленький и безымянный пальцы.

 

Это был его фронт. Личный. Сам себе командир, замполит, начштаба и боец-десантник. Он отстаивал перед миром, в котором жил, перед людьми, медко­миссиями, командирами право вновь стать офицером-десантником.

 

Научился левой рукой писать, как правой. Несколь­ко его писем и открыток я храню вместе со своимидокументами. Смешно? В документах значатся отец и мама, которых уже нет. Хабаров есть.

 

Он научился левой рукой действовать, как правой, стреляет из автомата и пулемета не хуже прежнего. Еще в 1979-м, перед Афганистаном подал рапорт о зачислении в Академию имени Фрунзе. Утвердили кандидатом на очное отделение. И вот рука.

 

- Левой рукой на имя командующего написал ра­порт с просьбой о переводе меня слушателем на заоч­ное, - продолжил рассказ Хабаров. - Основание - опе­рации, разработка руки. Рапорт отослал в штаб Турке­станского военного округа.

 

Врачи мне: «Ну, какая вам академия?» В смысле - какой из тебя вояка. В октябре прямо из госпиталя пошел в академию. Начальник факультета в курсе мо­его ранения: «Пишите рапорт на имя начальника ака­демии. Отнесу». Тот на рапорте: «Перевести на заоч­ное, принять экзамены». Если кто-то и сомневался, что останусь в армии, так только не я.

 

Ночь за окном. Давно уже. Сколько же мы с Леони­дом Васильевичем выпили чашек кофе? У него и сей­час в правой ладони гуттаперчевый мячик. А днем Тоня, жена его, приготовит обед и массирует, масси­рует руку мужа.

 

- Езжу на занятия установочной сессии и на пере­вязки в госпиталь. Лечусь. Учусь. А где я числюсь? Поехал в Ташкент, к командующему Туркестанским военным округом Максимову. Это - наша вторая встреча после кабульской. Я без бороды, в парадной форме.

 

Вхожу, докладываю:

- Майор Хабаров, командир десантно-штурмового батальона.

- Кто-кто? - не узнал. Я еще раз повторил. Разгля­дывает две нашивки на груди - знаки ранений, хму­рится.

- Где вы сейчас?

- Не знаю. За этим и приехал.

- Кстати, знаете, - это Хабаров мне, - я эти месяцы и денег не получал. Позвонил жене Тоне в Чирчик, она: «Денег в части не дают и говорят, что не знают, где ты». Кто-то списал меня как убитого.

Помните, я говорил, что написал в штаб ТуркВО рапорт о переводе на заочное отделение? - усмехнулся Хабаров. - Ну так вот. Только через месяц моей учебы на заочном пришел ответ: «Ваш рапорт о переводе бу­дет рассмотрен в следующем году». Штабная маши­на. А в кабинете у командующего Максимова еще смешнее.

- Что делаете сейчас? - спрашивает.

- Учусь в академии Фрунзе.

- Как так? А писать?

Попросил у него лист бумаги, достал ручку и левой написал: «Я учусь в академии на заочном отделении». Он этот лист себе в стол.

- Примешь командование полком?

- Благодарю за доверие.

Из Ташкента приехал домой - в свою часть в Чирчике, где служил до Афганистана. Кто-то столбенеет при встрече:

- Живой?

Кто-то из старших интересуется, глядя на руку:

- На пенсии?

- Нет.

- А кто ты?

- Командир полка.

Не верят. Думают, сдвиг по фазе после Афганиста­на.

 

Поздравительная открытка от Л.В.Хабарова
Поздравительная открытка от Л.В.Хабарова

Валерий Степанович! Поздравляю с праздником. Желаю удачи, остальное всё Вы возьмете своими руками. Узнал Ваш адрес. И рад буду увидеть в Москве. Я сейчас в академии Фрунзе на завершающей сессии. Заочник 4-го курса. Буду до июля. И если пути приведут в Москву, буду рад видеть. Т. 246-46-00 добавочным 5-91 Хабарова из 526 номера. Бываю после 19.00. Обнимаю

Хабаров.

 

Нам прощаться надо. Ему лететь в Москву на оче­редную операцию. А билетов нет. Пытал, пытал его, расспрашивая, а нет, чтобы заранее побеспокоиться о дороге командира.

Отправились в аэропорт с надеждой на авось. Ему завтра в девять утра на госпитальный стол в Бурден­ко. На этот час записан он. Опаздывать нельзя.

 

И аэропорт Курумоч, как злая мачеха: «Нет вам, нет, и ничего не будет».

 

Там, где гостиница, есть окошечко ВОСО - комен­данта военных сообщений. Последняя надежда. Ос­тавляю Леонида с чемоданом.

 

У подполковника уставшее до одури лицо. У око­шечка человек шесть офицеров.

 

- Сколько осталось времени до последнего рейса в Москву? - спрашиваю у подполковника.

- По расписанию. Смотрите расписание.

 

Похоже на телефонное: «Ждите ответа, ждите отве­та».

 

- Успею в Куйбышев до отлета? Туда и обратно?

- Зачем? - чуть-чуть заинтересованнее. Не за бу­тылками ли? Но и они бесполезны.

- За пистолетом. Захватить московский рейс, чтобы в Москву.

Совсем проснулся подполковник:

- Наказуемо. И сложно. У меня в нем двое таких, как ты, полетят. С двумя пистолетами.

- Подполковник, не засыпай, пожалуйста. В Афга­не был?

- Ну.

- Не мне, другу надо лететь. На операцию. Коман­диру моему, Хабарову.

- А он живой?

- Знаком?

- Нет, но слышал. Где он?

- В зале с чемоданом.

- Представишь? Пошли.

Знакомлю.

- Подполковник Антюшин Александр Арсеньевич, зам. начальника воздушных сообщений на воздушных трассах Поволжья.

- Хабаров Леонид Васильевич, - протягивает Леня левую руку.

- Тот? - смотрит Антюшин как-то недоверчиво. Ро­ста Леонид не богатырского, выглядит вдвое моложе, чем его представляют себе все, кто только слышал о нем. Но не видел.

- Тот, - я говорю. - Вот его удостоверение, направ­ление в Бурденко.

- Из пятьдесят шестой бригады? - обращается к Хабарову.

- Да. Комбат. А что, простите?

 

Подполковник Антюшин совсем проснулся, коль приглашает нас вниз, в кафе. Там ему улыбается див­чина. Знает, значит, нальет.

 

Ладно. Шутки шутками, а приятно, когда подпол­ковник твоего товарища, младшего по званию, на «вы» и выделяет патрулей, чтобы донесли чемоданчик. И не в «накопитель», а прямо к трапу самолета.

 

Позднее, узнав из газет, что он, Александр Арсень­евич Антюшин, идет на выборы в депутаты Самарской городской Думы, я помогал ему как журналист с пуб­ликациями.

 

И еще одна встреча была. Хабаровы, Леонид и Тоня, взяли путевку в самарский военный санаторий «Вол­га». И снова я включаю диктофон, мешаю процеду­рам. Расспрашиваю о подробностях боев уже не в Пан- джшерских ущельях, а в Осмаре - Барикоте. Врач подошел, когда медсестра забрала Леонида на проце­дуру:

 

- Ты разве не понимаешь, как вредно для него бить по мозгам памятью?

 

Включаю ему диктофон на самое громкое. Ту часть, где Хабаровское спокойное: «Из Самары я в Москву. Я спрошу и знаю, у кого, почему отдали приказ возвра­щаться из занятого нами Шаимардана. Не верили мне, что возьмем? Москва приказала - и под козырек? Ви­дать, не верили. Вот и не продумали, как быть даль­ше, если дойдем и возьмем.

И спрошу вот о чем. Взвод в разведку пошлешь, тот наткнется на засаду, бойцов потеряет - в гневе тря­сутся: «Какой же ты командир? Не продумал! Не обес­печил!» А тут батальон в ловушку сбросили, словно так и надо. Война мол. Спрошу. Здесь тело лечу, а там, в высоких кабинетах, душу вылечу».

 

- Расскажите, что там было с ним, - попросил воен­врач, сам прошедший Афганистан.

 

К оглавлению                                              Дальше>>>