КАК ЭТО БЫЛО… Рассказ второй
- Ты в прошлый раз закончил свой рассказ словами: «Как Москва велела, прыгнули вниз и умылись кровью»? Что было дальше, Леонид Васильевич?
- Попали под перекрестный огонь с заранее подготовленных позиций. И теперь нам - наверх. Сбивать. То есть все наоборот. Но дальше действовали по-своему, вышли к реке Кунар. И рейдом - от Осмара на Барикот. Сидел на броне, шел в составе отряда обеспечения движения. Впереди танк с минным тралом, мой БТР - за ним. Сумерки в горах. И очень крутой поворот. Водитель не справился с управлением, и БТР сорвался с крутого обрыва.
Мне везло. Во-первых, я не подключил тангетку, лишь ларинги подтянул потуже одной рукой. Если бы подключился к связи, меня замотало бы проводом. Второе: я только что надел на больную руку «рыцарский доспех» - трубу из кожи и металла. Его соорудил мне в ЦИТО - это Центральный институте травматологии и ортопедии - доктор-кудесник Владимир Хо- менко. По собственным чертежам и сделал. Третье: в обрыве, метрах в семи ниже, застрял, не рухнув вниз, сожженный танк - его сбросили туда с дороги. Я полетел, но свалился в нишу под танком. А иначе мне кувыркаться бы и кувыркаться до самой реки Кунар. Ну, и четвертое: наш БТР тоже врезался в танк. Не будь я в нише, он меня догнал бы и прихлопнул.
Короче говоря, я оказался под танком и БТРом. Ребята бросились меня и других спасать. Один лишь успел соскочить с брони, остальные побились, но живы. Ищут - меня одного нет. А я в отрубе. Кто-то догадался заглянуть в нишу. Вынесли. Усадили на броню, держат.
Очнулся я уже в пути. Спас шлем, смягчил удар о камни, броню. Болит голова, боль в плече той же правой руки. Потом в госпитале установили: сломано два ребра и суставной перелом ключицы. Ну, а пока - вперед. Прапорщик Саша Пинчук укрепил мне руку валиками и дощечками. Хитроумно.
Наутро он сам погиб, подорвался на мине.
Шли вперед еще двое суток с боями. Назад «покатились» быстрее - надо было скорее убраться из этого дурного района. От Барикота до Джелалабада - за сутки. И до Кабула - еще сутки пути колонной.
Я снова шел в отряде обеспечения движения. Начался обстрел. Встал на броню, даю сигналами команды идущим позади машинам. Гранатометчик по нам не попал, граната мимо, но водитель дернул машину, и я снова полетел на ходу с брони. Если бы на землю! Камни... Дальше нюхаю нашатырь. От боли чтобы в аут не уйти. Бой идет, надо его организовать.
В Кабуле сказал комбригу: «Все». Поехал в госпиталь. Снова в гипс закатали. Спал двое суток подряд, меня и не будили. Проснулся: уже в Союз лечу. В Ташкентский госпиталь проторенной дорогой. Врачи встретили как родного. И жену Тоню прописать советуют. Чтоб если и в третий раз полетит рука, не мучиться ей с переездами. Шутники... Она - за медсестру. В палате двенадцать нас, меченых, - Тоня всем помогает.
Через два месяца - что-то там не срасталось - выписался. Полетел в Кабул, а в бригаде уже новый начальник штаба. Сдаю ему дела.
Что поделаешь? С новым командиром бригады у меня нелады. Не надо о нем. «Заботливый» - звонит по начальству: «У меня начальник штаба не раз был ранен, нельзя ли другого ему на замену». Мы с нимабсолютно разные люди, с разными взглядами на... все. У него ничего святого. Ну и хватит о нем…
Какие же нервы у Хабарова! В его ситуации в этом месте рассказа я бы, ну, полез в карман за сигаретой. А он работает мячиком, мнет его в том же темпе.
- Снова я иду на прием к командующему Туркестанским военным округом. Максимов в Москве, здесь другой. «Считаю, что здоров, разрешите отбыть в свою бригаду».
Но сработало все. И разговор с генералом Дубыниным там, в Кабуле, и «забота» командира бригады, и письмо, которое якобы моя Тоня написала министру обороны: «У вас что, здоровые в армии кончились? В третий раз его посылаете?» Не писала Тоня. Придумали. Она настоящая жена офицера. Боевая подруга.
Сказал все, что думаю, командующему, тот пошел пятнами:
«Уволить из армии!»
И вот я здесь...